| 24 | Плюшкинонь |
„Вов коданя!“ Эсь пачканза думандась Чичиковсь, „пара, што Собакевичень ширеса мон сивонь ватрушка, да боран бока пакш“.
„И тяфтама сквернай анекдотсь, што фкявок тише пакшкя марнек хозяйствастон аф муят“ сяда тов корхтась Плюшкинць. „Да и афкукс, коданя сонь ванфцак? модадон кржа, алятне нолат, работамаснон аф кельгсазь, думандайхть, коданя ба кабаку молемс... сяконь и ватт, сиреденьбяльхть анцема туят!“
„А тейнь азондозь“, скромнайста тись замечания Чичиковсь, „што тонь тьожяньда лама ваймодот“.
„А кие тянь азондозе? А тон ба, матаняй, сельголеть ба сянь сельмос, кие азондозе тянь! Сон рахсеманц кельгсы, содаф, йорась шутендамс лангсот. Вов, корхтайхть, тьожянь ваймот, а ушеттака лувомост, вов и мезевок аф лувови! Мекольдень колма кизотнень проклятай пси урмась кулофтсь лама аляда монь ломаннень эзда“.
„Мезе корхтат! и лама кулофтсь?“ ивадсь Чичиковсь, няфтемок прянц, што синь тейнза ужяльхть.
„Да, сявсь лама“.
„Мон йораса кизефтемс, а мзяра числаса?“
„Кафксоньгемоньшка“.
„Неужели?“
„Аф карман васькафнема, матаняй“.
„Мон йораса нинге кизефтемс: вдь ня ваймотнень, мон арьсян, тон лувондсайть мекольдень ревизиять эзда сявомок?“
„Тя улель ба нинге цебярь“, азозе Плюшкинць: „да кальдяв ся, што сяда меле кочкави сяда комозьшка“.
„Афкукс? мянь сяда комозьшка?“ ивадсь Чичиковсь и дивандамать эзда нльня цютькяня панжезе кургонц.
„Мон сирян ни, матаняй, штоба васькафнемс: сизьгемонце кизось эрян!“ азозе Плюшкинць. Сон, кода няевсь, обижавсь Чичиковонь тяфтама пцтай кеняртьф, ивадеманц лангс. Чичиковсь шарьхкодсь, што афкукс аф пара тяфтане ширеста ваномс чужой горять лангс, и сяс эстакиге куфкстсь и азозе, што тейнза синь пяк ужяльхть.
„Да вдь синь ужяльдемаснон зепозон аф путсайне“, азозе Плюшкин. „Вов монь вакссон эряй капитан, шайтаттне содасазь коста сон эвондась, корхтай, бта тейнь родняшире: оцяй, оцяй! и кядезеньге палсесы, а кодак ушеды валса ужяльдемон, кеподи тяфтама вой, што хоть пилетнень пандыть. Марнек шамац якстерь: содаф, винада симомда аф лоткси, куломс тянь кельгсы. Улема, карьхцязень ярмаконзон, офицеркс служендазь, или театральнай актрисась васькафтозень, вов тяни сон и валса ужяльни эсон!“
Чичиковсь старандась азомс, што сонь ужяльдемац аф капитанть ужяльдеманц лаца и што сон аф шава валса, а тевса анок няфтемс тянь и, аф кадондомок тя тевть сяда тов, эстакиге сон лифтезе эсь желаниянц сявомс эсь лангозонза обязанностть пандомс дацять сембе крестьяттнень инкса, конат кулость тяфтама несчастнай случайхнень эзда. Предложениясь, эряви мярьгомс, йофси дивандафтозе Плюшкинонь. Сон, келептемок сельмонзон, куватьс ванць сонь лангонза и меколи кизефтезе: „Да тон, матаняй, ашеть служенда ли военнай службаса?“
„Аш“, сатомшка лукавайста отвечась Чичиковсь: „служендань статскяй службаса“.
„Статскяйса?“ оду кизефтезе Плюшкиць* и кармась трванзон тарфтома бта мезевок ярхцась. „Да кода станя? Вдь тя эстейть арай убыткакс?“.
„Тейть паронь тиемать инкса анокан кирдемс убыткавок“.
„Ах, матаняй, ах, монь ужяльдиезе!“ ивадсь Плюшкинць, сонць кенярдемать эзда ашезе путарда, кода сонь шалхкстонза пяк аф лац лиссь табаксь, конац ульсь туста кофеякс, и халатонц поланза, сяс мес панжевсть, няфтезь платьянц, конац аф пяк приличнай ванондомс. „Вов кенярьфтить атять!“ Ах, шкабавас! Ах, монь святительне!“ Сяда меле Плюшкинонь нльня корхтамкшкацка ашель. Но изь йота и минутавок, кода тя кенярдемась, конац вдрук эвондась сонь шуфтоннекс ащи шамазонза, стане жа вдрук йотась, бта сон йофси ашель, и сонь шамац тага кармась ванома заботливайста. Сон нльня шаманц нардазе руцяняса, ашкодозе сонь комоконяс и кармась йотафнемонза сонь вярде трванц ланга.
„Коданя мля, йоратя кизефтемс тонь,
