| А. П. Чеховсь | 9 |
— Мезень коряс?
— Мон азолине ба тейнза: тон, Денис, нинге ашеть кенерь сознательнай преступниконь типти молемс, архт и кенерьхть!
Юристсь рахазевсь, но эстакигя жа оду арась торжественна серьезнайкс и сяда тов корхтась:
— Аф, кельгома Антон Павлович, — кизефкссь, конань путыть тон, может улемс разрешиндаф аньцек обществать интересса, конань эряфонц и собственностенц ванома мон путфан. Дениссь — дикарь, да, но сон — преступник, — вов истинась!
— Тон кельгсак граммофонть? — вдрук ласковайста кизефтезе Антон Павловичсь.
— О, да! Пяк! Аф азомшка цебярь изобретения! — весяласта азозе од ломанць.
— А мон афолине няй граммофоттнень! — грустнайста видендась Антон Павловичсь.
— Мес?
— Да синь жа корхтайхть и морайхть мезеньгя апак маряк и сембонь синь азондсазь карикатурнайста, кулофста... А фотографияса тон аф занимандат?
Няевсь, што юристсь пяк кельгсы фотографиять; сон эстакигя жа увлечения мархта корхтазевсь сонь колганза, йофси ашезь интересованда граммофонть мархта, хоть сон пяк похожаель тя „афазомшка цебярь изобретениять“ лангс, конань тонкайста и видеста няезе Чеховсь. Оду мон няине, коданя мундирть эзда варжакстсь живой и сатомшка забавнай ломанць, конац мзярс эсь прянц эряфть эса марязе кода охотаса пинелефкскясь.
Од ломанть ильхтемода меле Антон Павловичсь угрюмайста азозе:
— Вов правосудиять... фталонц эса тяфтама прыщне — распоряжандайхть ломаттнень павазснон лангса.
И, мзярс аф корхтамода меле, поладозе:
— Прокурорхне пяк кельгсазь калонь ульмамаснон. Сембода пяк — ёршень!
Сон маштсь сембе вастова мушендомс и лифнемс пошлостть, — сонь ульсь маштомац, конац доступнай аньцек эряфти оцю требования мархта ломанти, конац тиендеви аньцек оцю желаниять мархта ломаттнень няемс простойкс, мазикс, гармоничнайкс. Пошлостсь сонь эздонза фалу мушендсь жестокай и строгай судья.
Кие бди сонь пингстонза азондозе, што популярнай журналонь издательсь — ломаттнень кельгомаснон и ширезост мялень шарфнемать колга фалу корхни ломанць — йофси аш мезенксонга оскорбиндазе машинакинь кондукторть, и што вообще ся ломанць пяк грубайста вятнезе эсь прянц ломаттнень мархта, конат зависимайхть эздонза.
— Ну, месть ни корхтамс, — хмурайста пеедезь азозе Антон Павловичсь, — вдь сон жа аристократ, образованнай... сон жа семинарияса тонафнесь! Сонь аляц карьса якась, а сон канни лаковай ботинкат...
И ня валхнень тонцнон эса ульсь мезе бди стама, конац эстакиге „аристократть“ тиендезе ничтожнайкс и рахсема вастокс.
— Пяк талантливай ломанць, — корхтась сон фкя журналистонь колга. — Сьормады фалу тяфта благороднайста, гуманнайста... лимонаднайста. Эсь урьванц ломань пингста сюцекшнесы дуракс. Прислуганди сонь комнатац сырой, и горничнайхне постоянна сярятькснихть ревматизмаса...
— Тонь мялезт, Антон Павлович, N N—ць?
— Да... пяк. Приятнай ломанць, — козкснезь согласиндакшни Антон Павловичсь. Семботь* содасы. Морафни лама. Монь колма книганень морафтозень. Рассеяннай сон, тячи тейть азсы, што тон чудеснай ломанят, а ванды киндингя азсы, што тон салайть любовницацень мирденц шелковай носоконзон, конат равчт, сенем китькскя мархта...
Кие бди сонь пингстонза пеняндась эчке журналхнень „серьезнай“ отделснон скучнайшиснон и стакаста лувомаснон лангс.
— А тон тяйть морафне сят статьятнень, — убежденнайста макссь совет Антон Павловичсь. — Тя вдь ялгань лите-
